Начался прием. Голова у Зины раскалывалась неимоверно. Наблюдая за ее страданиями, медсестра сунула ей таблетку пирамидона, которая ей так и не помогла.

Выглядела Зина ужасно. Домой она вернулась под утро. Было уже около шести, ложиться спать смысла не было. Зина вспомнила, что они с Андреем в машине на обратном пути почти не разговаривали. Стало светать. Ей очень хотелось говорить с ним, хоть бы о чем, но он молчал. В кармане ее пальто лежала завернутая в марлю пробирка с темной кровью.

— Когда ты сможешь сделать анализ? — обернулся Андрей к ней, увидев, что до Соборной площади оставалось совсем ничего.

— Сегодня и отдам девочке в лаборатории, как приду на работу.

— Ни слова! Ты меня поняла? Ни единого слова никому, иначе подпишешь нам приговор! — строго произнес он.

«Нам» больно резануло слух, и, замкнувшись в своей тоске о прошлом, Зина ничего ему не ответила.

У себя она разделась, пошла на кухню, поставила чайник. Во всей квартире стояла мертвая тишина, что было немудрено после ночных событий. Зина заварила крепкий чай и вернулась в свою комнату, где, забравшись с ногами на постель и завернувшись в одеяло, принялась пить обжигающую жидкость. Из памяти не шло лицо мальчика. Оно стояло перед ее глазами все время, словно звало к себе. Она никак не могла отделаться от мысли, что если бы у нее был сын, он мог бы быть как раз таким: в этот год ему могло исполниться десять…

Выпив чай, Зина принялась одеваться. Несмотря на то что прием начинался в два часа дня, до обеда она ходила по вызовам, а если их было мало, то заполняла карточки. В этот день ей повезло — было всего два вызова, причем очень легких и недалеко от поликлиники. Заполняя карточку, Зина наделала кучу ошибок — сказывалась бессонная ночь. А голова у нее мучительно разболелась как раз к началу приема.

До этого она успела зайти в лабораторию. Ее приятельница Наташа, с которой Зина поддерживала самые лучшие отношения, как раз была на месте. Глядя в засиженное мухами зеркало, она примеряла ярко-синий берет, который нелепо, как тарелка, смотрелся на ее маленькой головке.

— Я похожа на клоуна! — Наташа отшвырнула берет в сторону. — Ты поболтать, или как?

— Или как… — Зина вздохнула. — Не в службу, а в дружбу. Сделаешь кое-что тайком для меня? Очень надо! И без всяких записей.

— Ну давай, — Наташа искоса посмотрела на нее, — опять на морфий проверять будем?

Несколько месяцев назад она сделала тайный анализ для своей подруги, которая заподозрила жениха в пристрастии к наркотикам. Кровь показала, что жених был морфинистом.

— В этот раз все сложней, — Зина достала пробирку, протянула Наташе, — весь состав! И особенно, если обнаружишь что-то необычное. Пару копеек, как всегда, за мной.

— Ладно, — Наташа взяла пробирку, посмотрела на свет, — странная кровь! Слишком уж темная.

Только в семь Зина смогла закончить прием. И, обессиленная, плелась по опустевшему коридору поликлиники. Она устала настолько, что даже есть ей не хотелось. Только одна мысль поддерживала ее — о том, что она на трамвае доберется домой, а затем будет горячий чай и постель.

— Зиночка, вы плохо себя чувствуете? — В коридоре она столкнулась со своей коллегой, самым старым врачом в поликлинике. Похоже, не она одна оставалась признаком жизни в этом мавзолее.

— Здравствуйте, Фаина Романовна! Очень… ну да… — улыбнулась Зина. Ей очень нравилась эта женщина, и каждый раз она разговаривала с ней с огромным удовольствием.

Фаине Романовне было почти семьдесят лет. И она была тем, кого называют корифеем старой медицины. Знаменитой одесской плеяде врачей она принесла мировую славу. Фаина Романовна работала во множестве мест, была невероятно одаренным и умным человеком. Но судьба не была к ней благосклонна. Если Зине не дало подняться наверх социальное происхождение, то Фаине Романовне — национальность. Из-за того, что она была еврейкой, Фаину Романовну швыряли по разным местам, не давали подниматься наверх. И для нормального человека было понятно, что большей глупости и несправедливости нельзя было себе представить. Опыт плюс знания, плюс абсолютно золотой мозг — все это сделало Фаину Романовну одним из лучших врачей во всем городе. На прием к ней приезжало множество людей из разных районов и городов. Да, зарабатывала она неплохо, однако официально числилась районным педиатром в поликлинике одного из самых худших районов города и до конца жизни была вынуждена здесь оставаться.

Несмотря на то что Фаина Романовна давно перешагнула пенсионный рубеж, отпускать ее на пенсию никто не собирался. Она была спасением для всей поликлиники — ее настоящим золотым фондом. И все врачи время от времени бежали за консультацией к ней, зная, что она поможет в любой, даже самой страшной ситуации и справится с тяжелой проблемой. Зина и сама несколько раз консультировалась с Фаиной Романовной, и ей всегда очень помогали эти советы.

Фаина Романовна пристально посмотрела на Зину.

— Деточка, у вас все нормально?

— Устала очень, — улыбнулась Зина. — День был длинный, тяжелый… Грудничковый, ну, вы знаете. К тому же я почти не спала этой ночью…

— Не забивайте свою голову чужими проблемами, — хмыкнула Фаина Романовна, как всегда, она могла угадать все. — Если будете вот так принимать все близко к сердцу, эти чужие дела… вас надолго не хватит.

— Вы правы, — улыбнулась Зина, — но, знаете, я уже приняла. И боюсь, что это без вариантов.

— А вы уже собираетесь домой? Знаете, мне подарили бутылочку отличного молдавского вина! Не хотите посидеть со мной, хотя бы часик? — вдруг улыбнулась Фаина Романовна.

— Ну, — засмеялась Зина, — вы прелесть!

— Ну вот видите, — тоже улыбнулась Фаина Романовна. — Я же вижу по вашему лицу, что вам это… — она подняла палец вверх. — Да, нужно. А мне же все равно спешить некуда. Хоть поболтаем.

Эта чудесная женщина была одинока. Зина не знала, что случилось с ее семьей, и были ли у нее дети. Зину воспитали так, что даже спустя много лет она не могла задавать никаких вопросов — к примеру, о личной жизни, о любовных отношениях, о детях… Похоже она оставалась такая одна, потому что остальные не церемонились.

— А чего у тебя детей нет? А ты замужем? А сколько ты получаешь? А любовник у тебя есть?..

Зина всегда могла выйти из любой неловкой ситуации, сохраняя достоинство. Но как же мучительно это было — улыбаться и вежливо говорить с тем, кому хотелось, несмотря на воспитание, просто дать в морду!

Фаина Романовна была человеком, с которым Зина, как говорится, находилась на одной волне. Поэтому так и повелось, что они общались скорей как подруги, чем как коллеги.

Вино было отменным! Разлив золотистый напиток с восхитительным ароматом по чайным чашкам, Фаина Романовна скомандовала: